«В нашем городе чересчур много жителей, чересчур много приезжих, чересчур много машин. Все куда-то спешат, все куда-то опаздывают. Всюду толкотня, давка, очереди. Но всё равно я люблю этот город. Это мой город. Это очень хороший город».
Говоря о Москве, готов подписаться под этими словами небезызвестного Анатолия Ефремовича Новосельцева. Ну разве что по сравнению со временем, когда это было сказано, очередей стало меньше, а машин настолько больше, что очереди машин за право проехать (aka #probki) с лихвой заменили советские очереди людей за право купить дефицит. А приезжих стало настолько много, что если в брежневской Москве толпы гостей столицы можно было увидеть только в центре (интуристы возле Кремля и советские шопинг-туристы в центральных гастрономах и универмагах), то теперь приезжие плавно заполонили весь город. Этнический состав приезжих также очень сильно поменялся. И уезжать в массе своей они не планируют, а постепенно также становятся жителями этого города. Но всё равно я люблю этот город. Не город людей, а город, как живой организм.
Я родился и вырос в Москве. Причём не просто в Москве, а в самом что ни на есть её жилом историческом центре – на Арбате. Не на самой улице, носящей это название, а в одном из арбатских переулков – наш дом стоял рядом с перекрёстком на пересечении Сивцева Вражка и Староконюшенного переулка. На заглавной фотографии к этому посту как раз снят мой дом – кусок крыши и чердачного окна в левом нижнем углу. Какой-то добрый человек (дай Бог ему здоровья) снял его когда-то из дома напротив и выложил на сайте www.pastvu.com. Из этого чердачного окна я начинал многие свои путешествия по арбатским крышам.
А появился я на свет в самом знаменитом московском роддоме №7 им. Грауэрмана. Знаменит этот роддом, во-первых, среди московских старожилов, тех, кто хорошо знает историю Москвы. А, во-вторых, именно в этот роддом Глеб Жеглов рекомендовал Володе Шарапову сдать подкидыша. Но я не про роддом. Я – про Москву. И кино.
Родиться в Москве, помимо разных прочих бонусов, приятно ещё тем, что этот город часто снимали и снимают в кино. Действие львиной доли советских фильмов (ну 2/3 – наверняка), происходило в Москве. Поэтому, например, когда закон о всеобщей воинской повинности вырвал меня на два года из отчего дома (прошу прощение за такой избитый штамп), в некотором роде разлуку с домом переносить мне было легче, чем большинству сослуживцев, поскольку мой город каждый день показывали в программе «Время» и во многих фильмах. А это, знаете, приятно – сидеть где-то в забайкальской степи и смотреть на родные улицы. Очень много стоит.
Другой приятный бонус для таких людей, как я, которые не просто любят, но ещё живо интересуются историей родного города, заключается в том, что старые фильмы о Москве сохраняют облик города таким, какого уже нет. Я очень многие старые фильмы, в которых какие-то сцены сняты на улицах Москвы, всегда смотрю именно под этим углом зрения – сюжет известен давно и я рассматриваю фон, дома, деревья, машины, где что исчезло, где что появилось, как ведут себя люди. Ведь любой художественный фильм, в котором какие-то сцены сняты на улицах города, является ещё и документальным. Потому что как ни выстраивай режиссёр очередной кадр, а всё равно фоном будут здания. А если снимается большая панорама, то и людские массы. Не знаю кому как, а мне это всегда интересно.
Но хорошее знание Москвы имеет и некоторые минусы при просмотре фильмов, в которых улицы города играют заметную роль. Дело в том, что режиссёру важна «картинка», т.е. как различные кадры и эпизоды в целом создают некий визуальный эффект. Поэтому режиссёр (а вернее, его помощники) для каждого эпизода ищут понравившуюся им площадку для действия и снимают на ней. При этом их ничуть не беспокоит, что два смежных кадра в фильме, например, поход героя в ближайшую от дома булочную, могут в реальности быть сильно разнесены в пространстве. У кино своя реальность. Но когда смотришь фильм про Москву и видишь, как, допустим, герой идёт по Малой Бронной, поворачивает за угол и оказывается где-то на Большом Афанасьевском, то возникает некий диссонанс и нечто вроде лёгкой зубной боли. Такое слегка неприятное ощущение, что всё-таки это выдумка, а не жизнь. Когда смотрю фильмы, в которых действие проходит в неизвестных мне городах, то полностью сосредотачиваюсь на сюжете (если, конечно, он того достоин). А вот в фильмах про Москву при просмотре у меня всегда такой малость навязчивый подсознательный критик включается.
Но вместе с критиком и исследователь тоже. Потому что иногда вижу кадр в старом фильме, и вроде даже примерно место в Москве почти угадываю, но точную привязку никак поймать не могу – каких-то домов уже нет, где-то уже новые построены и место меняется.
Ну ладно, это было такое введение в проблему. А сейчас на примере одного фильма покажу то, о чём выше написал. Это наверное самый или один из самых известных фильмов про Москву. Фильм, в котором Москва является таким же героем, как и люди. Это фильм «Я шагаю по Москве». Как указано в типовом описании, «Я шагаю по Москве» – лирическая комедия Георгия Данелия по сценарию Геннадия Шпаликова. 1963 года. Премьера состоялась 11 апреля 1964 года. Фильм безусловно хороший и время от времени я с удовольствием его пересматриваю. Правда моё мнение об этом фильме сильно не совпадает с официальной кинокритикой, но об этом как-нибудь в другой раз. А сейчас пробегусь немного по отдельным эпизодам фильма, как с точки зрения исследования «было – стало», так и с точки зрения «необычных перемещений в пространстве». Остановлюсь конечно не на всех сценах, а только на тех, которые вызывают обозначенный выше интерес.
Ну вот хотя бы один из первых кадров начальных титров.
Сиреневой границей я обозначил площадь Киевского вокзала. В 1963 году там было просторно. И в принципе эта пустая площадь существовала вплоть до 90-х годов. А сейчас там вот так:
Рядом с вокзалом поставили довольно уродскую гостиницу «Славянская». От неё через Москва-реку перебросили пешеходный мост. А рядом фонтан «Европа».
А выделенный зелёным цветом фрагмент выглядит теперь вот так:
Торговый центр «Европейский». О его архитектурных достоинствах тоже доброго слова сказать не хочется.
А вот камера повернулась слегка вправо…
…и демонстрирует панораму с фрагментом того, что через несколько лет станет проспектом Калинина.
Нет ещё ни здания Верховного Совета РСФСР (нынешний Дом Правительства РФ), ни здания СЭВ (нынешняя мэрия Москвы).
Да и архитектурного непотребства – здания посольства Великобритании – ещё нет на Смоленской набережной. Я, кстати, как-то показал одному англичанину это здания и поинтересовался его впечатлениями. Англичанин сделал гримасу, словно его сейчас стошнит. Согласен с ним. Тому чиновнику, который разрешил рядом со зданиями т.н. «сталинского ампира» выстроить такое чудовище, надо было в коленку выстрелить из строительного пистолета.
Но идём дальше. Кстати, пользуясь случаем, можно взглянуть не только на Москву первой половины 60-х годов, но и на детали одежды москвичей, вернее, на обувь. В фильме есть очень выразительные кадры на этот случай.
Мужчины ходят в основном в сандалиях.
Хотя и ботинки попадаются.
И сапоги…
Ну а это женские варианты.
Ну где такие детали ещё увидишь, кроме как в фильме? Официальные фотографы, а тем более фотографы-любители на такие «мелочи» не обращают внимания. А оператор взял, повёл немного камерой – и на память остались ценнейшие детали быта, которые потом историки будущего тщательно воспроизводят по кусочкам с таким трудом. Как говорил дедушка-продавец из табачного ларька в фильме «Берегись автомобиля» – «Беломор – это деталь для следствия». И он бы тысячу раз прав. Только совсем уж эстетически недоразвитый чугунобаран может считать, что детали не важны. Детали очень важны.
Вот, например, общая панорама проезжей части и знаменитое московское такси. Вроде всё тут известно. И, однако, коренной москвич замечает детали, которые не видны другим зрителям. На машине «Га-21» номер «96-59 ММТ». Номер, как номер, скажете вы? Не совсем. Это шифр. По этому номеру можно узнать, из какого московского таксопарка эта машина. В данном случае это машина из 9-го таксопарка. Об этом говорит первая цифра номера 9 и последняя литера в буквенной комбинации – Т (первая литера – М, говорит о том, что машина из Москвы). А вот если бы последняя литера была Л, то это был бы 19 таксопарк. То есть машины с сочетанием ММТ были машинами из таксопарков с 1 по 9, а с сочетанием ММЛ – с 10 по 19-й. Когда в Москве (ближе к 1980 году) стало два десятка таксопарков, то появилась ещё комбинация МММ. То есть точно такой же номер – 96-59, но с комбинацией МММ, говорил бы уже о том, что это 29-й таксопарк. Правда, в Москве никогда не было 29 таксопарков. По моему максимум их было не более 25. Вторая цифра, кстати, если не изменяет память, обозначала номер колонны в таксопарке. Так что «96-59 ММТ» расшифровывается так: «Московский таксопарк № 9, 6-я колонна». Правда про колонну не готов утверждать стопроцентно (малость запамятовал). Но номер таксопарка – железно именно так кодировался.
Другая машина (и другая деталь):
Во-первых, мы видим, что в 60-х годах Красная площадь ещё была свободной для проезда автотранспорта. А, во-вторых, видим номер машины «01-56 МОС». О чём нам говорит этот номер? О многом.
Литерный код «МОС» был закреплён за правительственными машинами. Слово «правительственный» следует понимать в широком смысле, поскольку эти машины могли принадлежать как собственно государственным органам, так и коммунистическим. Что, кстати, лишний раз нам говорит о том, что коммунисты свою коммунистическую власть и считали властью государственной. Вот как много может сказать деталь. Ну а первые две цифры номера – «01», что они могут сказать? Они могут сказать, что это машина управления делами ЦК КПСС, то есть высшего коммунистического органа. Очень непростые люди ездили на машине с такими номерами.
Но что мы видим в данном случае? Мы видим, что заднее стекло автомобиля с номером «01-56 МОС» (т.е. автомобиля из аппарата ЦК КПСС) завалено каким-то ворохом непонятно чего. Вряд ли ответственный работник ехал на работу с таким задним стеклом. Скорее всего в данном случае зоркий телеобъектив выхватил из потока машин типичный для советского времени случай т.н. «использования служебного автотранспорта в личных целях». Тут либо жена ответственного работника взяла себе машину мужа, чтобы ехать на дачу (это всё-таки лето), либо водитель в свободное время (например, пока его «хозяин» сидит на ответственном заседании) решил «подколымить» и за «трёшку» везёт случайного пассажира. Целая микроистория. А всего одна мелкая деталь – номер автомобиля.
Или вот такая, например, деталь:
Люди садятся в вагон метро. Что это за станция или ветка? Отвечаю ответственно, ветка, на которой снят этот кадр, называется «Филёвская линия». Это, наверное, одна из самых некрасивых веток московского метро. Все станции там, сразу после «Киевской», унылые, рёшенные в стиле «бетонное убожество». Почему же режиссёр именно на одной из этих станций снял кадр для своего фильма? Я думаю дело тут в том, что в начале фильма Данелия задавал радостное солнечное настроение. А где ещё показать с одной стороны метро (то есть подземную коммуникацию), но одновременно и солнце? Да только на какой-нибудь наземной станции, то есть на одной из станций Филёвской линии.
Ну а что это за конкретная станция? Тут, увы, я лично – пас. Более точно сказать затрудняюсь. На сайте lenta.ru есть очень классный проект «Метро» и там, в частности, есть «карта времени» – двигая ползунком по шкале, можно визуально видеть, какие линии как выглядели в разные исторические периоды (огромный респект тем, кто этот проект сделал). В частности, Филёвская линия (традиционно изображается голубым цветом), в начале 1960-х выглядела вот так:
После Киевской всего три станции: Студенческая, Кутузовская и Фили. Причём все три выглядят почти одинаково и различаются только вывесками с названием (хотите поверьте мне, а хотите, сами туда съездите). Так что визуально определить невозможно, какая станция попала в фильм. Это, кстати, одна из тех многочисленных загадок для меня, которые разбросаны по разным фильма про Москву. И я пытаюсь эти загадки решать.
В частности, в данном случае я думаю, что снята станция метро «Студенческая». «Какие ваши доказательства?» Доказательств – нет. Есть предположения.
Станция метро «Студенческая» названа так по одноимённой московской улице, возле которой, собственно, эта станция и открыта. А Студенческая улица получила такое название за Дорогомиловский студенческий городок (восемь корпусов студенческих общежитий), который тут расположен.
Так эти здания выглядят в наше время. Не знаю, правда, там по прежнему студенческие общежития или что-то другое. Но в данном случае это не важно.
Фильм «Я шагаю по Москве» – про молодёжь. А в кадре в вагон метро забегают преимущественно молодые люди. Поэтому, как мне кажется, вполне логично, чтобы для такого фильма режиссёр из трёх однотипных станций (Фили, Кутузовская, Молодёжная) выбрал именно Студенческую. Такое вот моё умозаключение. Но это сугубое предположение. Возможно в данном конкретном случае я не прав.
Дальше по ходу действия происходит знакомство двух главных героев – Володи Ермакова (в исполнении Алексея Локтева) и Коли (в исполнении Никиты Михалкова). Володя спрашивает, как проехать к «Строительному переулку». В Москве нет такого переулка (есть Строительный проезд), но в данном случае это не существенно. Более существенно, что Коля живёт в районе Арбата и берётся показать Володе, как попасть к искомому переулку.
Два героя выходят из метро и оказываются…
…на Чистых прудах.
По ходу фильма Коля возвращается с ночной смены домой. Живёт он в районе Арбата. Так какого лешего его понесло на Чистые пруды? Ехать на метро на Арбат через Чистые пруды (причём на Чистых прудах герои выходят на поверхность, а не просто используют их, как пересадочную станцию), это примерно как из Москвы ехать в Тулу через Ярославль.
Для наглядности:
От той точки, по которой новые приятели идут (Чистые пруды) до той точки, где находится дом Коли по прямой – 3,5 км. Не спорю, солнечным летним днём приятно прогуляться пешком от Чистых прудов до Арбата. Но только не в том случае, если ты возвращаешься домой после ночной смены и мечтаешь скорее лечь спать. Тем более, это по прямой 3,5 км, а если идти, соизмеряясь с реальными изгибами московских улиц, то получится гораздо длиннее.
Это как раз одна из тех несообразностей фильмов про Москву. Режиссёру захотелось снять очередную сцену на фоне живописного пруда и он так и делает, не интересуясь географической реальностью. Фильм от этого хуже не становится. Но у знатоков Москвы возникает пространственно-географический диссонанс.
Кстати, ещё о деталях.
Совсем недавно обратил внимание на эти стильные аппараты «Газированной воды». Вообще ни разу таких ни на одной фотографии не видел. Не говоря уже, что и в жизни тоже таких не припомню. А тут вот объектив запечатлел мимоходом. Красиво.
В итоге приятели дошли до дома, где живёт Коля. Вот кадры этого момента в фильме.
Несмотря на то, что в целом ясно, где они идут – они двигаются от высотки МИД СССР – я долгое время никак не мог точно идентифицировать ни один арбатский переулок с этим местом. И только совсем недавно, при очередном просмотре я вдруг понял. Да это же снято в Кривоарбатском переулке!
Это примерно тоже место, только МИД уже РФ. Ракурс немного другой, но я вставил героев примерно на том место, на котором они показаны в фильме.
Вот так это место выглядит сегодня. Впрочем, так оно стало выглядеть уже в 70-х. Там был построен новый корпус «ЦКовской больницы», т.е. больницы для высших партийных и государственных советских бонз, а не для «рядовых граждан». Дом Коли давно снесён. Опять же вставил героев, подходящих к дому, которого уже нет. Для рельефности, так сказать.
Вот они стоят возле дома Коли.
Вот это место, правда немного с другого ракурса. Приятели прощаются примерно там, где сейчас стоит серебристый автомобиль.
На прощание Коля отправляет Володю в мифический переулок Строителей, поясняя ему путь: «Первый переулок направо».
На этой карте я красным крестиком обозначил, где стоят приятели в кадре. «Первый переулок направо», как хорошо видно, это, собственно, улица Арбат, а вовсе никакой не «переулок Строителей». Кривоарбатский «впадает» в Арбат как раз там, где расположена известная «стена Цоя» и магазин «Самоцветы». В доме, где расположены «Самоцветы» (один из немногих магазинов, уцелевших с брежневских времён), жил мой лучший друг детства Генка Титов. Так что, снова у меня «географический диссонанс».
Кстати, ещё любопытная деталь.
Этого стеклянного кафе, которое показано в кадре, никогда тут не было. Этот павильон был построен специально для съёмок фильма. Но тут любопытно другое. Кафе открыто и пусто. А левее и чуть поодаль стоит бочка с квасом с весьма немаленькой очередью. Казалось бы – зачем стоять в очереди, если можно зайти в кафе и с удобством утолить жажду за столиком? В общем, «нет правды характеров», как говорил философ-полотёр из фильма «Я шагаю по Москве».
Но спустя несколько минут нам становится ясно, где тут собака порылась. Кафе было пустым, потому что оно просто ещё не начало работу. Но как только оно открылось – сразу оказалось забитым до отказа. И служащий кафе даже преграждает дорогу новым посетителям – «мест нет». Очень узнаваемая московская деталь советской эпохи.
Ещё по поводу «географического диссонанса». В фильме есть момент, где Коля рассказывает Володе, что в доме напротив жил раньше А.С.Пушкин, а сейчас живёт один из его родственников. Музей-квартира Пушкина в самом деле расположена на Арбате.
Однако на этой карте видно, что он сильно не «напротив», а расположен в 300 метрах, а между домом Коли и музеем-квартирой Пушкина – целый квартал.
В первой половине 60-х часть старые переулки в районе Арбата сносили для постройки проспекта Калинина. На этом кадре друзья общаются с таксистом в одном из пунктов, который скоро станет проспектом Калинина. И стоят они как раз аккурат возле роддома №7 имени Грауэрмана.
Вот так это место выглядит сейчас.
А вот как-то так с наложением. Хотя ракурс немного другой.
Ещё одна любопытная деталь. На горизонте виднеется башенка, которую я отметил красной стрелкой.
Вот она поближе и с другого ракурса сегодня. Это здание интересно тем, что оно раскрашено по эскизам, которые сделал сам Владимир Маяковский для рекламной кампании Моссельпрома. Друзья-поэты долго его потом ругали за знаменитые рекламные вирши «Нигде кроме, как в Моссельпроме». Вирши и правда, того, хромые. А вот дизайн дома – зачётный. Правда в 60-х годах, когда снимался фильма «Я шагаю по Москве», этот дом не был так раскрашен. Оригинальный дизайн Маяковского восстановили не так давно – в начале 90-х годов.
А в этом кадре ничего такого особенного нет. Это просто Манежная площадь. Кстати, в 1963 году, когда снимался фильм, она и в самом деле была Манежной. А в 1967 году была переименована в площадь 50-летия Октября. Ну а потом, ей обратно вернули историческое название. Хорошо выглядела – просторно. За одно только то, что с этой площадью сделал, Лужков должен быть приговорён к расстрелу солёными огурцами. Как сейчас выглядит Манежная площадь показывать не буду. Скажу только, что выглядит она очень гадко. Думаю что тот деятель, который уничтожит это ублюдское образование – торговый центр Манежный, закопает яму и восстановит площадь такой, какой она была, будет достоит благодарности потомков. Моей – уж точно.
Двигаемся дальше. Что мы тут можем ещё идентифицировать? Сцена у ЗАГСа.
В фильме крупно показано, что это ЗАГС Октябрьского района Москвы.
Сегодня это Гагаринский ЗАГС, расположен там же, где и в 1963 году – по адресу Ленинский проспект, 44 (вдруг кому пригодится?).
Вот Александр Индустриевич (в исполнении Евгения Стеблова) продирается к своей невесте через ливень.
А вот это место в наши дни. В целом мало что изменилось. Только исчезла телефонная будка, а место почтового ящика занял кондиционер. И какой-то нехороший человек зачем-то частично снизу закрасил шаровой краской стильную «византийскую» красно-белую кирпичную кладку.
Ну, пожалуй, хватит. Рассматривать можно много чего, но хорошего понемножку.
Закончу финальным кадром, который ну никак не могу обойти вниманием.
Коля в продуктовом магазине изучает консервные банки. Много банок. И все с консервированным продуктом. А ещё говорят, что в СССР еды не было. Лжецы!
Ну вот теперь точно всё.
Journal information