На фото: Боровский Пафнутьев монастырь.
Тому уж сколько-то там лет назад для «Бизнес-журнала» писал я цикл статей по истории российского дореволюционного предпринимательства. Поскольку было это давно и уже забылось, решил я некоторые статьи этого цикла опубликовать в своём журнале. Тем более, что в журнале выходили нескольбко сокращённые варианты. Сегодня первая часть истории славно семьи Рябушинских. Итак.
Когда кто-то рассказывает о том, что вот, мол, в Америке миллионер такой-то, начинал простым чернорабочим, и постепенно честным трудом сколотил гигантское состояние, то слушатели согласно кивают в ответ: «Ну да, конечно, как же иначе – Америка ведь, свобода предпринимательства и всё такое». Когда кто-нибудь рассказывает про миллионера, сколотившего своё состояние в России, то слушатели понимающе переглядываются: «Ну да, знаем. Небось не без тёмных делишек каких-нибудь обошлось. Или украл где чего по случаю, или водку водой разбавлял или ещё что-нибудь учудил вроде этого».
Заниматься в России абсолютно честным бизнесом не просто – то война, то революция, то закон какой-нибудь выйдет, почище любой революции. Поэтому предприниматели жмутся к власти, ибо дружба с властями в России – залог, ну если не полного успеха, то по крайней мере хоть каких-то гарантий. Но не ужели же в России совершенно невозможно зарабатывать честно большие деньги, и при этом не лезть в политику и в прочие тёмные дела?
Первая попытка
1 ноября 1786 года в семье крестьянина Якова Денисова, прозванного по профессии отца Стекольщиковым, родился сын, которому дали имя Михаил. Это был седьмой ребёнок в семье. Яков Денисов со своей семьёй проживал в Ребушинской слободе, которой владел Пафнутьевский монастырь, расположившейся на левом берегу реки Протвы, что в трёх верстах от городка Боровска Калужской губернии.
Боровск был знаменит тем, что именно в нём была похоронена знаменитая раскольница – боярыня Морозова. Это обстоятельство мы запомним, поскольку позднее оно весьма серьёзно повлияет на биографию нашего героя.
26 февраля 1764 года манифестом Екатерины II была проведена реформа, по секуляризации церковной и монастырской собственности. Все вотчины архиерейских домов и монастырей были переданы в коллегию экономии, в том числе: монастырских крепостных – 910866 душ мужского пола, живших на этих землях. По этому манифесту бывшие монастырские крестьяне переводились в разряд государственных экономических крестьян. С этих крестьян бывшего духовного ведомства стали взимать по 1,5 рубля с души независимо от возраста и трудоспособностей, что в общей сложности превышало в 2 раза размер платежей с этих земель, который производился с духовного ведомства. Однако экономические крестьяне пользовались известной свободой. В частности, они имели право самостоятельно избирать себе род деятельности.
Благодаря кипучей деятельности правительства Екатерины II, которая всё никак не могла решить, что делать с монастырскими владениями, Ребушинская слобода то отторгалась от Пафнутьевского монастыря, то вновь ему передавалась в полное владение, пока наконец в 1764 году не была отторгнута от монастыря окончательно. Такая юридическая чехарда приводила к весьма шаткому экономическому положению крестьян слободы. Они то получали жалованье от монастыря, то были вынуждены искать пропитания самостоятельно, переходя в разряд экономических крестьян. Яков Денисов (как и его отец Денис Кондратьев) подрабатывал столярным ремеслом, а его жена – Евдокия Евтеева, занималась скупкой чулок по деревням и перепродажей их в Боровске. Соответственно дети Якова с малолетства также были вынуждены каким-то образом помогать семье зарабатывать на жизнь, а в довольно юном возрасте уже отправлялись в самостоятельное плавание.
В 1798 году, когда Михаилу исполнилось 12 лет, он вместе со своим братом Артемием (ему было 14 лет) был отдан отцом на обучение торговому ремеслу в Москву. Уже спустя четыре года (в 1802 году) в книгах Архива Купеческой Управы братья Артемий и Михаил уже значатся, как плательщики 3-й гильдии, занимающиеся самостоятельной торговлей в ветошном ряду. Позднее Михаил из ветошного ряда перебрался в холщовый.
Тут следует немного пояснить, что такое купеческие гильдейский сбор. Все купцы России платили так называемый гильдейский сбор, который составлял 1% от объявленного капитала. Причём, объявленный размер капитала никакой перепроверке не подлежал – такова была вера государства купеческому слову. С 1785 года размер гильдейского капитала был: для 3-й гильдии – от 1 до 5 тыс. рублей; для 2-й гильдии – от 5 до 10 тыс. рублей; для 1-й гильдии – от 10 до 50 тыс. рублей. В 1807 году государство изменило шкалу гильдейского сбора. После этого в 3-ю гильдию попадали купцы с размером капитала от 8 до 20 тыс. рублей, во 2-ю – от 20 до 50 тыс. рублей и 1-й гильдии купцы имели капиталы более 50 тыс. рублей.
Разные гильдии имели свои права и обязанности. Так, например, в законе 1785 года записано: «Третьей гильдии не только дозволяется, но и поощряется производить мелочный торг по городу и по уезду, продавать мелочный товар в городе и округе, возить его водой и сухим путём по сёлам, селениям и сельским торжкам…». «Третьей гильдии не запрещается иметь станы, производить рукоделия, иметь и содержать малые речные суда, иметь трактиры… торговые бани и постоялые дворы…». «Третьей гильдии запрещается ездить в карете и впрягать зимою и летом более одной лошади».
До 1810 года братья жили вместе, но после того, как Михаил женился, он перебрался на отдельную квартиру. Женился Михаил вполне удачно – на дочери московского купца Степана Скворцова, который вёл кожевенное дело, имел завод и свою торговлю в Москве. В 1811 году Михаил Яковлев приобрёл собственную ветошную лавку на Неглинной. В 25 лет Михаил имел уже собственное дело, породнился с крепким московским купеческим родом и по всему предстоящая жизнь ему должна была казаться вполне замечательной. Но тут случилась беда.
Московский мещанин
В сентябре 1812 года армия М.И. Кутузова без боя сдала Москву Наполеону. Это вызвало настоящую панику среди москвичей, которые собрав, что можно было унести, бежали из Москвы куда глаза глядят – у наполеоновских солдат репутация был неважнецкой. Михаил Яковлев с молодой женой также вместе с толпами москвичей покинул город, ставший ему родным.
Всё то время, что Наполеон хозяйничал в Москве, Михаил Яковлев обитал в селе Кимры Тверской губернии, где тоже было пытался наладить коммерцию, но у него ничего не получилось. Вернувшись в Москву в 1813 году практически полностью разорённым, Михаил подаёт следующее прошение в дом Московского градского общества: «Настоящий же 1813 года, равно и на будущее время по претерплённому мною от нашествия в Москву неприятельских войск разорения, процентных денег платить нахожу себя не в состоянии». Иначе говоря, Михаил Яковлев выписывается из купеческого сословия и переходит в разряд мещан…
Пятнадцать лет напряжённой жизни и постепенного подъёма по социальной лестнице пошли прахом. Всё приходилось начинать заново. Не многие люди в такой ситуации смогли бы не только вернуть себе всё, что было потерянно, но и многократно умножить собственные капиталы. Михаил Яколев вынужден был устроиться к купцу Михаилу Петровичу Сорокованову приказчиком в лавку в Гостином дворе.
Гостиный двор представлял собою тогда довольно причудливое образование. Вот что писал о Гостином дворе той поры один из современников: «Длинные, извилистые полутёмные ряды построены без плана и толку, в них без путеводителя непривычному не пройти… Ночью вся эта часть, запертая со всех сторон, представляла какой-то необъятный сундук с разными ценностями, охраняемый злыми рядскими собаками на блоках да сторожами. Но лишь только на небе занималась заря и вставало солнце, как вся эта безлюдная и безмолвная местность вдруг растворялась тысячами лавок, закипала жизнью и движением…».
Гостиный двор первой четверти XIX века имел довольно запутанную организацию. Весь торговый комплекс под открытым небом состоял из трёх отделений. Каждое отделение делилось на несколько линий, а те, в свою очередь – на ряды (откуда и название комплекса). Например, первое отделение имело восемь линий: ножевую, овощную, шапочную, суконную большую, суконную малую, скорняжную, серебряную и большую ветошную. Линии разделялись на ряды, порой на первый взгляд никак не связанные с названием линии. Так, ножевая линия состояла из рядов овощного и седельного. А вот в шапочной линии были ряды: колокольный, холщовый, кафтанный и собственно шапочный. Словом, свежему человеку было трудновато сразу сообразить в какой ряд идти за той или иной покупкой.
Старообрядчество
Непросто было Михаилу Яковлеву, после того, как он изведал вкус собственного дела, исполнять обязанности приказчика. К 1818 году в его душе образовался некий надлом. Воспитанный вблизи монастыря, он был очень религиозным человеком. Однако официальная Православная церковь после погрома 1812 года переживала сложный период. Священники больше думали о коммерции, дабы восполнить убытки, чем о спасении душ верующих. А после пожара 1812 года ох как много москвичей нуждались в пасторском утешении.
Однако то, чего не давала официальная церковь, давала церковь старообрядческая. По каким-то причинам практически никак не пострадала во время оккупации Рогожская старообрядческая церковь. Представители официальной церкви даже распустили слухи, что всё дело в том, что настоятель Рогожской церкви – Ястребов – встречал хлебом-солью французских оккупантов и вообще помогал французам, за что сам Наполеон благоволил к старообрядцам. Это однако слухи. Но известно, что в 1813 году большую помощью старообрядческой общине Москвы оказал атаман Платов, который и сам был старообрядцем.
В пост-наполеоновской Москве старообрядческая община быстро крепла, и многие находили доброе слово и утешение у Ястребова. В период между 1818 и 1820 годом Михаил Яковлев принимает решение о переходе в старообрядчество. Не последнюю роль в этом играли и детские воспоминания – в Боровске могила боярыни Морозовой всегда пользовалась большим уважением и к ней стекались богомольцы со всей Руси. Дабы увековечить свой переход, Михаил в 1820 году меняет свою фамилию на Ребушинский – по названию родной слободы. В 1827 году фамилию Ребушинский принимает и его брат – 2-й гильдии купец Артемий Яковлев. Позднее дети Михаила Яковлевича слегка изменят фамилию на Рябушинский.
Снова в купцы
После перехода в старообрядчество, Михаил Ребушинский с необыкновенным энтузиазмом принимается за исполнение своих обязанностей приказчика. Он поставил себе целью вновь вернуться в купеческое сословие и к 1824 году своей необыкновенной энергией добивается задуманного. Он арендует у купца Сорокованова лавку (за пожизненное отчисление части дохода) и подаёт прошение на 3-ю гильдию. Таким образом, став купцом, Михаил Ребушинский был вынужден не только отчислять гильдийский сбор, но и часть прибыли отдавать бывшему своему хозяину вплоть до смерти того в 1839 году. К концу 1820-х, Михаил Яковлевич расширяет дело, решив попробовать себя в торговле входившими тогда в моду хлопчатобумажными тканями.
В первой четверти XIX века ткацкая промышленность России переживала кризис. Много фабрик было ликвидировано и бывшие рабочие возвращались к себе в деревни, где занимались кустарным производством. Первоначально Ребушинский скупает готовый товар у крестьян и мастеров, а позднее сам начинает выдавать кустарям материал заказы. Тем самым он сделал первый шаг в сторону промышленного предпринимательства, создав т.н. простую капиталистическую кооперацию. В июне 1827 года Михаил Ребушинский вносит гильдийский платёж загодя, мотивируя это тем, что «ныне же нужно мне по коммерческим делам отлучаться в разные города и селения».
Финансовое положение Михаила Яковлевича улучшается с каждым годом. В конце 1829 года его жена – Ефимия Степановна приобрела на торгах голутвинский дом за 27 тысяч рублей (сразу было внесено 6823 рубля, а остальное выплачивалось «разсроченным платежём» в течении 14 последующих лет). В 1830 году 44-летний Михаил Яковлевич пишет завещание, где «всё благоприобретённое своё имение движимое, заключённое в товаре, долговых документах, деньгах» в полном объёме завещает не детям, а своей жене, делая строгое предупреждение в конце документа: «в которое моё имение ни детям нашим, ни кое кому из родственников ни под каким предлогом не вступать и не до чего дела нет». Сердито, но справедливо, ибо Михаил Рябушинский жил только для своего дела и в деньгах видел только инструмент для его расширения.
Основатель династии
К детям Михаил Яковлевич относился очень строго, обучая их только чтению и скорописи. По его глубокому убеждению – самым лучшим учителем являлась сама жизнь. У него, покинувшего отчий дом в 12-летнем возрасте и самостоятельно, без чьей-либо помощи вставшему на ноги, были железные аргументы для доказательства этого тезиса. Однажды, услышав, как на чердаке его средний сын Павел играет на скрипке, он с остервенением разбил неповинный инструмент о стропила.
Старшего сына – Ивана (1818 года рождения), Михаил Яковлевич с 16 лет заставил заняться собственным делом. Я подчёркиваю – не помогать отцу, а приступить к собственной купеческой практике. Для этого Михаил Яковлевич сдал в аренду собственному сыну одну из своих лавок (а их уже было несколько) и отпускал ему товар со своего склада с 10-процентной надбавкой (т.е., строго говоря, получал прибыль со своего сына).
В начале торговой деятельности (в 1834 году) Иван получил от отца товара на 11727 рублей. В 1836 году лавка принесла ему дохода 1330 рублей 90 копеек. Из этого дохода Иван Рябушинский уплатил отцу «за лавку, хлеб и одежду» 600 рублей. Следующие два года доходы Ивана Рябушинского неуклонно растут. Он платит отцу уже 8% с дохода (927 руб. 30 коп – аренда, 250 руб. – обеды и ужины, 450 руб. – одежда).
Сегодня такой подход к воспитанию собственных детей может показаться несколько жестковатым, но именно так Михаил Яковлевич закладывал основы династии русских промышленников и банкиров, гремевших на всю Россию. К 1845 году Иван полностью стал на ноги и мог самостоятельно вести дела без отца. Иван Михайлович умер в 1876 году, оставив после себя капитала 158536 рублей 34 копейки – очень большие по тем временам деньги. Причем этот капитал он заработал «с нуля», как сказали бы сейчас, а не получил в наследство от родителя.
Двум другим своим сыновьям – Павлу (1820 г.р.) и Василию (1826 г.р.), Михаил Яковлевич выбрал другой путь. Они должны были стать помощниками в его деле. С 1835 года Михаил Яковлевич Ребушинский начинает составлять годовые отчёты и 15-летний Павел к каждой Пасхе должны были проводить полную инвентаризацию хозяйства.
Расширение хозяйства
Хозяйство Михаила Яковлевича Рябушинского к тому времени было уже большим и ширилось с каждым годом. По описи 1835 года, его капитал составлял 191119 рублей 82 копейки. Уже к 1840 году капитал вырос до 256555 рублей 72 копеек. Правда большая часть капитала была в долгах. Ну да это и понятно – у купцов было принято отпускать товар постоянным покупателям в долг. Долговые расписки считались точно такой же валютой, что и ассигнации и учитывались при исчислении капитала.
«Христос Воскресе. Господи благослови Христос. Счёт капитала и палатки Московского купца Михайлы Рябушинского» – так начинались ежегодные отчёты, составляемые Павлом Рябушинским, будущим знаменитым русским миллионщиком. Отчёты составлялись простые: товар, долги купцу, долги купца, прибыль, капитал.
В таблице 1 показаны отчёты за каждый 5-й год, начиная с 1835-го. В период с 1840 по 1845 г.г. особого прироста капитала не было. Это было вызвано ещё одним ударом, которое правительство нанесло по собственной экономике – введение в обращение серебряных денег вместо ассигнаций. В.А. Кокорев в своей книге «Экономические провалы» подробно описывал то разорение, которое наступило в России после введения в 1837 году серебряного рубля. Много купцов тогда разорилось, а Михаил Яковлевич Рябушинский, хоть и претерпел с 1838 по 1849 г.г. убытку на сумму более 80 тыс. рублей, выстоял и продолжил расширять своё дело.
В 1844 г. Михаил Рябушинский покупает у сына своего бывшего хозяина – В.М. Сорокованова – лавку № 24 в холщовом ряду, в которой когда-то торговал сам. За «каменную лавку на белой земле с находящеюся над нею палаткой» размером 3x1 сажень (4,5x1,5 метра) Рябушинский уплатил Сорокованову одну тысячу рублей. В 1849 году Михаил Яковлевич у купца Нечаева прикупил ещё четыре рядом расположенные лавки (№№ 20–23), уплатив 4 тыс. 25 рублей. Когда-то все пять лавок сдавались в аренду по 18 рублей каждая. Какие же товары могли приобрести москвичи и гости столицы в тех лавках?
В своих лавках М.Я. Рябушинский торговал более чем сотней наименований различных тканей, большая часть названий которых совершенно ничего не говорит современному человеку. В его лавках можно было приобрести: Кокетон по цене 80 копеек за отрез, Рояль Экоссе (95 коп.), Гро де Сандр (80 коп.), Гласе по шёлку (1,60 руб.), Мухояр (1,50 руб.), Шотландку (43 коп.), брючную полушерстяную ткань (1 руб.), юбочную материю (30 коп.), Сатин сукно (2,60 руб.), Ластик шерстяной чёрный (1,20 руб.), Тортон набивной (0,85 коп.), Платки бумажные 10x9 (78 коп. за платок), трико набивное (18 коп.), трико шерстяное (80 коп.), платки с цветами (83 коп.), а также: Туаль де нор, Гро Гро, Экосе, Жардиньер, Канифас, Мозаику с мушкой, Круазе с насыпью, Лено Батист и т.д. и т.п. Перечислять можно долго. Причём такое ощущение, что читаешь не прайс-лист холстяной лавки, а меню какого-то дорогого ресторана.
Фабрикант
В 1846 году в голутвинском переулке заработала фабрика М.Я.Рябушинского, производящая шерстяной и полушёлковый товар. Кроме того калужским кустарям, которые «работают бурса, альнака, фай, саржу камлот, русинет», Михаил Яковлевич поставлял материал и затем полностью забирал всё произведённое для последующей продажи.
К концу 1840-х годов коммерческие интересы Рябушинского расширились ещё более. Он уже давал работу более чем 3 тысячам кустарей Медынского, Боровского, Малоярославского и Тарусского уездов. В Медынском уезде Рябушинский заимел фабрику на 600 станков при 650 рабочих «с ценностью производства в 150 тыс. рублей». Также близ Малого Ярославца в 1856 году Рябушинский поставил фабрику на 200 станков с паровым двигателем на 45 сил. Станки были выписаны «из заведения Гика в Манчестере». Всего на запуск этой фабрики было потрачено 45500 рублей. Благодаря тому, что перешёл в разряд промышленников, Михаил Яковлевич занялся оптовой торговлей.
В 1853 году умерла горячо любимая жена М.Я. Рябушинского и он переписал своё завещание. В новом завещании всё свое состояние он отдавал в безраздельное владение своим двум сыновьям – Павлу и Василию для использования в деле. В завещании не указан истинный размер состояния; Михаил Яковлевич боялся как-либо навредить делу публикацией этих сведений. Но после его смерти стало известно, что размер его капитала превышал 2 миллиона рублей.
Полностью разорившись в 1812 году, своей небывалой энергией сумевший к 1824 году вернуться в купечество с капиталом в одну тысячу рублей, за 35 лет Михаил Яковлевич сумел в две тысячи раз увеличить своё состояние! Причём всё, что он скопил (кроме личных 100 тыс. рублей серебром), он завещал безраздельно использовать только для расширения дела: «другим родственникам ни почему не вступаться и ни до чего дела нет и всякая от них поданая просьба о выдаче им завещанного мною Павлу и Василию Рябушинским имения перед Правительством должна считаться ничтожною».
Счастье и удача играли в жизни Михаила Яковлевича Рябушинского ничтожную роль. Всему, чего он добился, он был обязан только своей неуёмной энергии и упорству в достижении поставленной цели. «Всё для дела – ничего для себя», таков был девиз основателя знаменитой династии Рябушинских.
Михаил Яковлевич Рябушинский умер 20 июля 1858 года. После его кончины осталось 3 сына, 2 дочери и 15 внуков. Его сыновья и внуки не только не растратили завещанных им капиталов, но многократно увеличили их, заставив считаться с фамилией Рябушинских даже министров. Впрочем, об этом мы поговорим в другой статье.
Продолжение следует…
Journal information