На днях в редакции одного журнала стал случайным свидетелем такого диалога (да простят меня авторы диалога):
– Ну что, поедем в Мюнхен?
– В Мюнхен? Да ну его. Это снова надо будет по 20 км в день нарезать и смотреть на всяких роботов. А потом ещё об этом писать надо будет.
– Так что, значит не поедем?
– Не, не поедем. Ну его. Лучше отдохнём немного, а то я что-то устал от этих загранкомандировок.
Нередко приходится читать, что нынешняя Россия – это почти тот же самый Совдеп. Так вот, уважаемые, в Совдепе такого диалога не могло бы состояться в принципе. Никогда и ни при каких обстоятельствах. И дело даже не в том, что из СССР никто и никогда не ездил в Мюнхен. Ездили, хотя и единицы, но ездили. Но сам факт того, что сегодня на поездку в Мюнхен журналист смотрит, как на рутину, которая его не то что не радует, а скорее воспринимается, как уже надоевшее мероприятие – вот этого в Совдепе быть не могло.
В СССР на загранкомандировки, тем более в капстраны, люди смотрели как на манну небесную, как на что-то, во имя чего стоит жить. Я уже неоднократно упоминал, что система дефицита давала возможность советской системе выстроить изощрённую систему поощрений. Например, передовик производства был счастлив, если ему вместе с грамотой вручали какой-нибудь продовольственный дефицит, типа копчёной колбасы и килограмма мандарин. Чем выше находился человек в социальной иерархии Совдепа, тем поощрения становились изощрённее. Соответственно, изощрённее были и наказания, ибо в стране тотального дефицита, наказанием было уже то, что человек отрешался от кормушки. Это наиболее наглядно проявлялось с загранкомандировками в капстраны.
А кто вообще ездил в эти командировки? В страны соцлагеря (кстати, словечко-то какое придумали – соцлагерь): Польша, Румыния, Болгария, Венгрия, Чехословакия, ГДР – простой советский человек теоретически мог попасть. Для этого надо было купить туристическую путёвку. Путёвки стоили дорого и купить их было не так просто (они ведь тоже были дефицитом), но всё же теоретически эта возможность существовала. К тому же те, кто уезжал по турпутёвке, потом свои деньги «отбивал» – он покупал в соцстранах те товары – преимущественно одежду, которые в СССР были дефицитом и перепродавал дома по спекулятивным ценам.
Но это соцстраны. А вот капстраны – то есть весь остальной мир – советский человек самостоятельно посетить не мог. Никаких там отпусков в Турции или Египте. Единственной возможностью попасть в капстрану для советского человека была загранкомандировка. Соответственно, для этого надо было работать на такой работе, с которой люди могли быть отправлены в загранкомандировку. Устроиться на такую работу можно было только по блату. В Совдепе всё, что было связано с доступом к дефициту, тут же становилось зоной отношений «ты – мне, я – тебе», т.е. блата.
Все страны с точки зрения доступа к дефициту, для советского человека делились на три группы. К первой, наименее престижной группе относились уже упомянутые соцстраны. Вторую группу составляли т.н. развивающиеся страны или страны Третьего мира (арабские страны, африканские и т.п.). Наконец третья, самая престижная группа – это развитые капстраны.
Внутри каждой группы существовала своя неформальная градация. Например, среди соцстран наиболее престижными считались Венгрия и ГДР. А Монголия, скажем, вообще считалась «Шестнадцатой республикой СССР». Даже был род злой шутки: «чтоб тебя в загранкомандировку в Монголию отправили». Куба формально относилась к первой группе (шла по социалистическому пути), но стояла как-то особняком и котировалась высоко. Видимо из-за наличия океана и остатков инфраструктуры развлечений, оставшихся с докастровых времён.
Третья группа тоже делилась. Самыми престижными в этой группе были европейские страны, особенно ФРГ, Англия, Франция. Ну а на верху пирамиды престижных стран стояли США. Конечно, совпаты (советские патриоты, они же, совки, они же – совко-психопаты) сейчас в одну глотку заорут, что в СССР все ненавидели США и нисколько эта страна не была престижной. Ну совпаты – это особый случай из области психиатрии. А вообще, если кто хочет узнать правду, то может спросить у родителей: насколько высоко в СССР котировались вещи с маленькой биркой «made in USA». Это сейчас США фактически уже перестала делать что-то стоящее, а в 70-х годах американская промышленность была ого-го. Ну или можно спросить любого, кто в те времена ездил в загранкомандировки, например какого-нибудь журналиста международника: вы бы куда предпочли поехать – в Аргентину или США?
Ну в общем ладно, не суть. Факт есть факт – загранкомандировки для советских людей были очень лакомым куском и в них люди стремились.
По какому же поводу люди ездили в загранкомандировки? Да по такому же поводу, что и сейчас. СССР был страной с очень большим объёмом внешней торговли. Соответственно, постоянно шли какие-то переговоры, в том числе и заграницей. Советские специалисты ездили в те страны, куда поставлялось советское оборудование и т.д. При этом советская внешнеторговая деятельность чётко разграничивалась: в соцстраны, страны третьего мира и недоразвитые страны советское оборудование и техника поставлялось, а в развитых капстранах товары и техника закупалась. Иначе говоря, экспорт шёл в те страны, которые стояли ниже по уровню промышленного развития, чем СССР (соцлагерь и третий мир), а импорт поступал оттуда, где промышленность и экономика были развиты лучше, чем в СССР (капстраны).
Собственно, уже на основе анализа советского импорта и экспорта можно сделать простой вывод: СССР был самой развитой страной, если сравнивать её с соцстранами и странами Третьего мира и самой неразвитой, если сравнивать её с европейскими капстранами и США. Увы и ах. Но это факт. Железный. И от него никуда не деться. Скажем, СССР огромным потоком гнал на экспорт КРАЗы и т.п. тяжёлую технику. Закупали её арабы и Африка. Почему? Потому что основное качество – надёжность и перевозка тяжёлых грузов в разных метеоусловиях, у КРАЗов было очень высоким. А то, что по комфорту они сильно уступали западным аналогам, так и цена у них была значительно ниже. То есть СССР на внешнем рынке вовсю демпинговал. Примерно как сейчас Китай. Впрочем, внешнеторговая деятельность СССР – это отдельная тема.
А мы сейчас говорим про загранкомандировки. Понятно, что вся эта внешнеэкономическая деятельность вызвала довольно интенсивное перемещение советских специалистов за рубеж. Но фишка была в том, что если с соцстранами и странами третьего мира торговые отношения СССР были очень значительными, то с капстранами всё было ровно наоборот. Если в Италии или Финляндии СССР ещё что-то типа женских сапог или салями закупал, то с Англией и США практически никаких экономических отношений не было. И туда ездили почти исключительно только журналисты, участники разных ансамблей песен и плясок, балетов, ну и сотрудники посольств, разумеется.
Вернёмся к Мюнхену. К Мюнхену в СССР всегда было отношение несколько враждебное, как к городу, в котором появилась НСДАП. Это было настолько иррациональная неприязнь, что даже заслоняла тот факт, что в Мюнхене был выпущен первый номер газеты «Искра». И вообще, к ФРГ отношение было настороженное. Во многом это было связано с тем, чтобы не обидеть «коллег из ГДР». Ибо если бы в 70-х годах XX века на планете Земля проводился конкурс на самых лютых политических взаимных ненавистников, то Гран-при взяли бы скорее всего не СССР и США, а ГДР и ФРГ.
Кто мог в 70-е года поехать в Мюнхен? Собственно, либо спортсмены на Олимпиаду, либо журналист-международник.
Журналист-международник в негласной табели престижных советских профессий был почти небожителем. Ибо мог ездить в капстраны и перемещаться там сравнительно свободно. Да ещё встречаться с разными интересными людьми. Например, Генрих Боровик встречался даже с самим Отто Скорцени. Что говорит о том, что журналисты-международники пользовались очень большой свободой. Почти как разведчики (а частично ими и были). Но это же говорит и о том, что они были очень благонадёжными. Вообще, благонадёжность – это было вторым по важности качеством (после квалификации), которое влияло на возможность выезда в загранкомандировку.
Поскольку загранкомандировки были в том числе средством получить супердефицитные товары из капстран, битвы за право попасть в загранкомандировку были нешуточные. В ход пускалось всё, включая доносы по поводу неблагонадёжности. Чтобы навсегда распрощаться с мыслью о загранкомандировке, достаточно было просто неверно интерпретировать последнюю «политику партии». И всё. Человек уже никуда не поедет. Кстати, этим тоже РФ никаким боком на СССР не похожа. Нынешним молодым людям, которые от души чешут в хвост и в гриву правительство и президента, даже представить невозможно, что в СССР для того, чтобы поломать себе карьеру, достаточно было не то что сказать публично что-то плохое про Брежнева, но даже усомниться в верности коммунистической идеологии. И всё.
Тут, впрочем, надо сделать одно разъяснение. Поскольку в СССР разные профессии и работы тоже котировались по престижности, то и степень дозволенности критики Совдепа был разный для разных социальных слоёв. Какой-нибудь быдлоид из серии «руки в масле, жопа в мыле – мы работаем на ЗИЛе», который смотрел на мир через зелёное стекло бутылки портвейна, запросто мог послать на три буквы секретаря парткома, который просил его остаться поработать сверх плана в пользу голодающих Камбоджи. Да ещё мог что-нибудь нелицеприятно про коммунистов сказать. И ничего бы ему за это не было, поскольку при Брежневе за такие слова уже в тюрьму не сажали, а что с ним ещё сделать? Уволить? По какой статье? За антисоветскую агитацию? Но это было тяжело, ибо парторгу бы по шапке надавали, как это так на его заводе рабочие – рабочие! – занимаются антисоветской агитацией. К тому же, поскольку автоматизация советского производства была очень низкой, а роботизация вообще была почти фантастикой, заводам требовалось очень большое количество рабочих. Отсюда и постоянный дефицит рабочих рук. Так что за рабочих, пусть даже алкашей, пусть даже и не сильно любящих советскую власть, держались. Это был тот случай, когда интересы экономики вступали в противоречие с интересами идеологии и интересы экономики побеждали.
Совсем другое дело инженер того же завода. Инженер себе таких вольностей в сторону коммунистов уже позволить не мог. Ибо его-то как раз уволить могли, да ещё с плохой характеристикой и испортить дальнейшую карьеру. А если этот инженер ещё работал в отделе, из которого теоретически могли послать в загранкомандировку (в какую-нибудь Буркина-Фасо), то этот инженер из кожи вон лез, чтобы доказать всем, насколько он полно разделяет последние решения какого-нибудь Пленума ЦК КПСС и как стремится эти решения претворить в жизнь. Да ещё, для увеличения шансов на загранкомандировку, инженер мог ещё в КПСС вступить.
Ну а что до журналиста, то это вообще должен был быть ходячий набор пластинок речей Генсека. Журналист, чтобы иметь возможность поехать в загранкомандировку, особенно в капстрану, должен был во-первых, быть абсолютно лоялен коммунистической идеологии, а во-вторых, сам быть настолько стопроцентным коммунистом, что этот коммунизм должен у него был из всех пор вместо пота сочится.
Ну и уж конечно, никаких там «что-то я устал от Мюнхена» в СССР в принципе быть не могло. Ибо, во-первых, как я уже объяснил, любой советский человек с радостью готов был на любую загранкомандировку куда угодно, а во-вторых, «Устал от Мюнхена? Зазнался значит, значит поедет другой, а ты теперь вряд ли куда вообще поедешь».
Вот такие обстояли дела в СССР с поездками за рубеж.
Journal information