Что-то забросил я обзоры старых советских фильмов на предмет извлечения характерных деталей советской жизни брежневской эпохи. Сегодня это упущение частично исправляю и делаю обзор фильма Георгия Данелия «Осенний марафон» с Олегом Басилашвили в главной роли, вышедший на экраны в 1979 году.
Сперва очень кратко о герое – Бузыкине. Андрей Бузыкин затюканный жизнью советский интеллигент: хорошо образован (владеет несколькими языками), делает переводы иностранных авторов, преподаёт в университете; добр и деликатен, но доброта эта и деликатность выходят ему боком.
Он уже давно не любит жену Нину Евлампиевну, но не может сделать ей больно, разведясь и уйдя к любовнице. Любовницу, машинистку Аллу, он тоже не очень-то любит; скорее всего ему её тоже просто жалко – уже не очень молодая и одинокая, ну как её бросить? К нему прилипла и пьёт из него все соки бывшая однокурсница полуалкоголичка Варвара Никитична, которая настолько некрасива, что можно даже перед женой среди ночи оправдываться: «Я бы у Варвары» и жена не заревнует (хотя и не поверит). Варвара посредственность, поэтому все переводы ей помогает делать Бузыкин, от чего постоянно страдает. Его достал профессор из Дании Хансен с его ежедневным утренним и вечерним бегом трусцой, но как ему об этом сказать – ещё обидится. У Бузыкина просто в печёнках сидит сосед Харитонов, который работает каким-то мелким начальником в СМУ или ЖЕКе и регулярно бесцеремонно приходит к Бузыкину домой, чтобы в тайне от жены выпить водки.
И ещё много кто-то достал Бузыкина: общественник из ЖЕКа, который требует провести лекцию, коллега по работе Шершавников, которого Бузыкин считает непорядочным, собственные студенты, которые знают о доброте Бузыкина и пользуются этим и т.д. и т.п. И всем этим людям Андрей Бузыкин просто не в силах сказать то, что он о них думает – они парализуют его волю и он живёт жизнью, которая удобна им, а не ему. В итоге в конце концов он взрывается и становится «настоящим мужиком». Но… всего лишь на несколько часов.
Вот такова вкратце фабула фильма. В сущности одинокий, добрый, скромный, деликатный, безвольный человек, который ничего так не хочет, как того, чтобы его «оставили в покое», чтобы он смог заняться любимым делом – переводами иностранной литературы.
Сцены фильма буду рассматривать не в хронологическом порядке, а так, как вспомню.
Фильма начинается со сцены, когда Бузыкин сидит дома у своей любовницы Аллы. К Алле, правда, слово «любовница» не очень подходит. Вообще, если между ними и происходят какие-то постельные сцены, то для Бузыкина, похоже, это скорее обременительная обязанность, от которой он давно устал и удовольствия не получает. В общем, правильнее сказать, что Алла – это женщина, к которой Бузыкин привязался и пытается сделать ей жизнь немного лучше (делая, при этом хуже и ей, и своей жене).
Алла живёт в коммуналке. Как известно всякому, кто долго слушал совков, в СССР каждый человек имел право на жилплощадь. В самом деле – это право было даже закреплено в Конституции. Правда про качество жилплощади в Конституции СССР ничего не говорилось. А оно, это качество, подчас было «не того». Алле ещё повезло – её сосед по коммуналке дядя Коля, бывший друг её отца, готов даже съехать на дачу, если Алла женится. Но в реальной жизни таких соседей находилось мало. А в коммуналках, особенно в 70-х годах, жило ох как много людей. Комнатка у Аллы маленькая. Можно себе представить, какая радость началась бы, если бы она вышла замуж и у неё родился ребёнок. А квартиру она получила бы где-то как раз к 1991-му. Если бы вообще успела получить.
Алла дарит Андрею куртку. Вокруг этой куртки в фильме происходит целая детективная история. Штука в том, что Бузыкин конечно не может сказать жене, где взял куртку и в итоге жена – в порыве гнева – куртку выкидывает. Как сказать любовнице об этом, которая требует, чтобы Андрей выглядел модно и надел её куртку? История, доложу я вам. Тот, кто не жил в Совдепе, может спросить: «а в чём проблема-то? Ну сходил бы Бузыкин в магазин и купил бы точно такую же куртку и носил себе на здоровье». Да, сегодня Бузыкин конечно именно так и поступил бы. Но в Совдепии это было категорически невозможно. Ибо подаренная куртка была – импортной. И Алла её не купила в магазине, а «достала». То есть купила у спекулянта.
Своей жене, кстати, Бузыкин так и объясняет происхождение куртки: мол эту куртку «принесли» его другу (принесли спекулянты), но другу не подошла и вот он уступил Бузыкину. Нашёл что придумывать, дурачок. «Баба, она сердцем чует» (с) Понятно, что Нина Евлампиевна раскусила Бузыкина и куртку от любовницы выкинула. Чем доставила Бузыкину просто фантастический гиморрой, техническую сторону которого может понять только человек, хорошо представляющий реалии жизни в Совдепе. Не удивительно поэтому, что когда Бузыкин видит куртку на соседе – Василие Игнатьиче, он говорит: «Продай, любые деньги заплачу». Ну любые, не любые, а импортная ветровка у спекулянтов стоила не дёшево.
Забавный момент, когда Харитонов, обращаясь к Хадсену говорит: «У крутки рукава чуть-чуть порвались и её уже выбросили». Шутка двойная. С одной стороны, конечно, зритель знает, что рукава не «чуть-чуть» порвались, а Нина Евлампиевна их оторвала напрочь. С другой, советский зритель знает, что такую куртку никто бы на помойку не выбросил и вовсе не из-за хлопка или рукавов, а просто потому, что импортные вещи в Совдепе носили долго-долго, пока они совсем уж не превращались чёрт знает во что.
Кстати, а откуда у Бузыкина «любые деньги»? А с переводов. Помимо работы преподавателем, он ещё активно сотрудничает с издательством «Иностранная литература». Его переводы пользуются популярностью и он переводит сразу несколько книг. Кстати, совки любят порассказывать сказки, что в Совдепе никакой цензуры не было, что печаталось практически всё, что угодно. Но один из эпизодов в издательстве опровергает эту совковую сказку. Бузыкин сделал перевод какого-то автора (фамилию не помню), причём перевод очень хороший и главный редактор (или завред) его хвалит, мол перевод хороший. Но тут же и выливает на него ушат холодной воды: «Не пойдёт». «Почему не пойдёт?» – искренне огорчается Бузыкин. «А потому, что автор выступил на Западе с какой-то расистской статьёй и всё прогрессивное человечество его ругает. А что же – мы его печатать будем?».
Вот они реалии насквозь заидеологизированной страны. Есть автор, который написал интересную книгу. Для книги уже сделан перевод. И перевод хороший. Но автор написал какую-то статью, которая идёт в разрез с политикой КПСС и всё – его печатать не будут. Не знаю, кстати, получил ли Бузыкин гонорары за свой перевод. В СССР автор книги получал гонорары, как только книга шла в печать. Если переводчик работал по той же схеме, то Бузыкин не получил ни копейки. Ну да кого это волнует? Не рабочий ведь, а какой-то интеллигент.
Кстати, ещё одна сцена – лёгкое ДТП с участием Бузыкина и хамоватого водителя микроавтобуса. Водитель сразу приклеивает Бузыкину кличку «водохлёб». Ничего вроде такого особо грубого. Но всё равно как-то за Бузыкина обидно. В этой сцене – уж не знаю, вольно или невольно – Данелия показал отношение рабочих вообще к интеллигентам вообще. Интеллигенты, конечно, были разные. С тем же Шершавниковым водитель так себя вести себе не позволил бы. А с Бузыкиным – в полный рост. Это опять же следствие идеологии. Дело в том, что в СССР, как вещали краснопузые говоруны из райкомов и обкомов, было два класса: рабочие и крестьяне. А ещё была т.н. «прослойка» – интеллигенция. Слово-то какое-то мерзкое – прослойка. Кстати, почти все, кто сегодня с пеной у рта рассказывают сказки про Совдепию, происходят из «прослойки». И, судя по всему, даже не ощущают, насколько унизительно относились к ним коммунисты, а через них и рабочие.
Это вообще очень длинная тема, поэтому я здесь очень кратко. К интеллигенции в СССР официальная власть относилась как к людям «как бы второго сорта». Нет, безусловно, в автобусах не висели объявления: «Только для рабочих» или типа того. Но всегда и всюду постоянно проводилась мысль: рабочие – вот соль земли, а интеллигенция, это так, прослойка и вообще в деле победы коммунизма очень подозрительная часть общества. Рабочий смотрел на «интеллигента вообще» сверху вниз и коммунистическая власть сознательно подогревала такие настроения. Понятно, что конкретно на заводе тот же рабочий всё равно получал нагоняи от «интеллигенции» – от инженера, например. Но воспринимал это так: «будет мне ещё какой-то инженер тут указывать». Есть такой фильм «Баламут» – такая серая совковая блевотина о том, как парень из деревни приехал в город учиться в институте. Там есть сцена, где этот парень подрабатывает на стройке. И вот после смены работяги его подначивают: «А ты скока будешь после института получать?». Парень в ответ: «110 рублей». Ну рабочие в гогот: «О, Петрович, слышь, может мне тоже пойти в институт?». Ну типа, они и «без всяких институтов» свои «двести рэ в месяц» зашибают. В общем вот такая вот мелкая характерная деталь жизни людей Совдепии.
Возвращаемся к фильму «Осенний марафон». Итак, водитель чуть не сбил Бузыкина, но ведёт себя нагло и напористо – ну ещё бы, какой-то интеллигентишка ему хлопоты доставляет. Да ещё и четвертной с него за «аварию» множено слупить – интеллигенты ведь лохи (в это свято верили советские рабочие).
Но, как я сказал, интеллигенты в СССР были разные. Рассмотрим немного подробнее столь ненавистного Бузыкину Шершавникова. Шершавников, судя по всему, занимает какой-то пост в университете. Возможно, он завкафедрой. Отношения с Бузыкиным у него несколько странные. Можно даже предположить, что когда-то они вместе учились. А может и нет, не суть. Шершавников вальяжен, у него кожаное пальто (признак очень зажиточной жизни в СССР), личный автомобиль «Жигули». В общем и целом, Шершавников, как сказали бы в те времена «полностью упакован». Вопрос: а почему? Какую такую он получает зарплату, чтобы иметь и машину, и кожаное пальто? Например, в коридоре он беседует с каким-то старым возможно профессором. И, судя по всему – по мизансцене – они занимают примерно одинаковое социальное положение. Но собеседник Шершавникова одет в обычный костюм. Да и Бузыкин, который имеет кучу подработок, одет более чем просто. А Шершавников? Откуда у него деньги?
В фильме ответа нет. В жизни ответ был: Шершавников выглядит, как классический спекулянт. Однако сложно представить, что он «фарсует шмотками» (хотя и полностью исключить такое нельзя). А что тогда? Да ведь у Шершавникова есть гораздо лучший ресурс – ЛГУ. Очень ли большой натяжкой будет предположение, что Шершавников за небольшую мзду помогает поступать в университет или сдавать экзамены? Взятки? Да, взятки. Или наивные люди думают, что взяточничество в вузах появилось только с 1991 года? Увы. Конечно, в СССР таких масштабов это отвратительное явление не достигало, но оно появилось именно тогда – в брежневском СССР. Ну и сильную антипатию Бузыкина к Шершавникову нельзя объяснить исключительно тем, что Шершавников что-то там такого плохого сказал о каком-то знакомом Бузыкина.
Идём далее. Сцена, в которой за грибами идут Харитонов – сосед Бузыкина, профессор Хансен и плетущийся за ними Бузыкин. Харитонов в приливе дружеских чувств предлагает Хансену – «в следующий приезд» – устроить ему отдых в туберкулёзном санатории. Спохватывается, и предлагает тоже самое и Бузыкину. Бузыкин конечно же отказывается – он знает, что это сказано не от чистого сердца. В чём фишка? Фишка в том, что несмотря на совковые заверения, что в СССР каждый гражданин получал возможность качественно отдыхать, на самом деле получить путёвку в хороший санаторий было не просто. Особенно тем, кто не работал на каких-то очень богатых предприятиях, таким, как Бузыкин, например. Поэтому даже путёвка в туберкулёзный – туберкулёзный! – санаторий была дефицитом, которую можно было достать только по блату. А блат – это система других отношений, которые настоящему интеллигенту Бузыкину очень неприятны. Да ещё отношений с хамоватым Харитоновым, с которым уж по любому у Бузыкина нет никаких точек пересечения, кроме общего лифта.
Сцена, в которой дочка Бузыкина сообщает ему и Нине Евлампиевне, что убывает с мужем на Север на несколько лет. Бузыкин в шоке, а его дочка увещевает родителей: «Ну всего-то несколько лет, там зарплата хорошая. А вы как раз ремонт закончите». Помню ближе к дембелю, у нас в части началась агитация на какую-то очередную «стройку века» где-то в пустынях Средней Азии. Надо было работать на чём-то вроде Белазов. Зарплата – где-то тысяча или полторы в месяц – гигантская зарплата для СССР. Условия: вербовка на три года, которые надо там сидеть безвылазно. На руки выдают пару сотен, а остальное идёт на накопительный счёт, с которого сумма может быть снята только после окончания контракта. С одной стороны – кабала. С другой – за три года работы можно было по советским меркам стать просто неслыханным богачём и сразу купить и машину, и кооперативную квартиру, и много ещё чего. Про условия, конечно, я молчу – работать несколько лет в пустыне не сахар. Но некоторые соглашались. Особенно после армии.
Дочка Бузыкина с мужем ехала куда-то в похожее место. Хорошо это? В некотором роде, да. Но вообще-то далеко не каждый готов был согласиться на несколько лет отправиться к чёрту на рога, чтобы заработать себе на квартиру. А вообще, ирония в том, что если сейчас, чтобы хорошо заработать, многие приезжают с периферии в Москву, то тогда, чтобы хорошо заработать, надо было из Москвы и Питера на несколько лет уехать в какие-нибудь особо мрачные тундры. Что лучше, а что хуже – сложно сказать. У меня такое ощущение, что приехать из какого-нибудь порта Тикси в Москву/Питер на несколько лет на заработки поприятнее, чем из Москвы/Питера на несколько лет отправиться в Тикси. Но тут, конечно, на любителя.
Утром следующего дня Нина Евлампиевна требует от Бузыкина, чтобы он не забыл соковыжималку – мол дочка будет там на Севере соки жать. Выходит, в то время соки были далеко не всюду. И, кстати, интересно – из чего бы они их там жали на Севере, из картошки что ли?
Варвара. Вот классический тип совкового паразита. Причём возможно именно что только в Совдепе такой тип мог существовать. Что о ней можно сказать? Наверняка в университете училась кое-как. Может быть при помощи того же Бузыкина. Получила диплом переводчика. Стала получать какие-никакие заказы. Причём по прежнему делает нормальные переводы только благодаря Бузыкину, которому её очень жалко, настолько жалко, что однажды оставляет свою якобы любимую женщину одну в кинотеатре (это, конечно, уже край безволия). Варвара бухает портвейн и в ус не дует. Знает, что с голоду ей сдохнуть не дадут, а на хлеб и вино деньги будут. В итоге ей дают большую работу и она нагло приходит к Бузыкину выпрашивать у него какие-нибудь черновики – то есть продолжает паразитировать по полной.
Вот кому в Совдепе жилось отлично – всем этим Варварам. Я бы даже не удивился, если бы эта Варвара уже в наше время очень тосковала по «счастливой жизни в Совдепе», в котором всегда находился какой-нибудь дурачок вроде Бузыкина, к которому можно было присосаться. Да и квартиру в центре города никто не отнимет. Да, вот он – совокупный образ совка. И, кстати, я немало знаю защитников Совдепа именно такого типа: полуалконавты, которые бухали тогда и только симулировали общественно полезную деятельность, а сейчас пускают слюни: «Не смейте охаивать великую цивилизацию, которую мы строили и не гнались за шмотками». Конечно не гнались. Куда тихой пьянице Варваре, которая кое-как зарабатывает редкими переводами, ещё гнаться за шмотками. Ей и так жить по приколу. Приняла «допинг» – и всё вокруг чудесно. Можно даже ещё – по совковому обычаю – в чужую жизнь влезть и начать учить уму-разуму.
Ну а так вообще фильм какой-то безрадостный и депрессивный. Видимо этим режиссёр передаёт неважнецкое внутреннее самочувствие главного героя и его, так сказать, метания. По настоящему Бузыкин вздыхает полной грудью и становится безмятежным, когда его одновременно бросает и жена, и любовница. Но его кайф недолговечен – жена возвращается, любовница перезванивает, а в довершении бед в квартиру вваливается Хансен со своим опостылившим: «Андрэй, вы готов?». «Готов», отвечает Бузыкин. И убегает куда-то вдаль по тёмной улице под музыку Андрея Петрова. Его уже ничто не спасёт.
Journal information